Именно так, кстати, поступают постановщики Кольца нибелунга, достаточно, вольно, обращаясь с партитурой и, особенно с либретто, не слишком заботясь о том, какой смысл вкладывал в произведение сам Вагнер.
Наттьез поступает иначе. Он считает, что в случае с тетралогией Вагнера вопрос об авторском замысле, намерениях и других аспектах произведения обойти нельзя. Поэтому он подробно исследует проблему генезиса Кольца нибелунга, останавливаясь на истории и обстоятельствах творчества, философских и иных источниках, высказываниях Вагнера относительно идеи и замысла произведения.
Затем он рассматривает саму постановку тетралогии, анализируя стиль Шеро, его методы и приемы, с помощью которых он придает смысл той или иной реплике, жесту и сценическому действию в целом. То же самое он делает в отношении работы Булеза с партитурой и оркестром, проецируя все сделанное постановщиками на замысел и концепцию Вагнера. Завершает он исследование, описанием восприятия спектакля, полагаясь главным образом на свои впечатления от представления.
В ходе анализа и в своих выводах Наттьез указывает на глубокие расхождения между исходным произведением и его интерпретацией, говорит о произволе и неверности постановщиков не только букве, но и духу Вагнера. Тем не менее, он полностью оправдывает подход постановщиков, считая, что только так можно обеспечить живое прочтение произведений прошлого.
Работы Наттьеза свидетельствуют о существенных изменениях, происходящих внутри семиотического движения. Одно из них заключается в избавлении от эйфории относительно всемогущества лингвосемиотических методов.
