Отсутствие заметного различия между означающим и означаемым выступает важным свидетельством того, что кино лишено характерной для обычного языка двойной артикуляции (ряда — слова и фонемы). Метц утверждает, что в кино нет ничего, что хотя бы метафорически напоминало вторую артикуляцию, указывало на наличие в нем единиц, подобных фонемам.
Отсутствие второй артикуляции ставит под сомнение наличие в кино и первой артикуляции: если нет фонем, то нет и слов. Метц не согласен с теми, кто пытается уподобить кинокадр слову, а киноэпизод — фразе, считая, что любое киноизображение, включая крупный план, эквивалентно одной или нескольким фразам, а эпизод — сложному отрывку речевого потока.
Достаточно сложно обстоит дело и с синтаксисом кино. Метц отмечает, что главная ошибка авторов кинематографических грамматик состоит в том, что они, признавая наличие в кино изображений — слов, ищут нечто среднее между лексикой и морфологией, пытаясь на этой основе создать синтаксис кино.
Хотя синтаксис в кино, полагает ученый, имеется, его еще надо будет создать, и сделать это можно на синтаксических, а не морфологических основах.
Метц считает, что в строгом смысле кино нельзя назвать языком. В то же время оно способно передавать сообщения, рассказывать истории, что указывает на наличие в нем языка. Метц находит для данной дилеммы диалектическую формулу: специфичность кино заключается в наличии языка, который хочет стать искусством внутри искусства. Причастность кино к языку, проявляющаяся в способности рассказывать истории, указывает на то, что оно скорее является речью, чем языком.
