Барт стремится основать литературу и науку о ней на том, что не зависит от общества, истории, культуры и идеологии, что проходит через все ее жанры и составляет ее внутреннюю логику, подлинную ее историю как языка литературных форм. Однако этот замысел остался далеким от завершения.
В 70-е годы исследователь еще больше сближает мыслящее и творящее письмо, вследствие чего письмо теснее объединяет в себе писательскую практику и нечто близкое к литературно-критическому анализу. Для обозначения различных его модификаций Барт употребляет термины письмо-текст, чтение-письмо и текстуальный анализ, поскольку результатом письма становится текст, принципиально отличающийся от произведения.
Произведение представляется французскому теоретику устаревшим, ньютоновским понятием, тогда как текст — современным, эйнштейновским. Произведение выступает как нечто готовое и законченное, обычно отождествляемое с книгой.
Оно находится в рамках литературной традиции и культуры, подчинено общему мнению. Текст всегда является парадоксальным. Он нарушает все традиции, не укладывается ни в какие жанровые рамки. Для произведения характерна линейность построения, хронологическая или иная последовательность. Текст не имеет какого-либо начала, центра и направленности.
Примером текстуального анализа, или чтения-письма, может служить работа Барта, в которой он анализирует новеллу Бальзака Саразин. Французский автор нестрого расчленяет новеллу на несколько фрагментов, выделяет в них культурные и другие коды, рассматривая их не как материал для объяснения произведения, но как культурные цитаты, просто присутствующие в новелле, и дополняет все это пространными комментариями.
