Музыкальная концепция Леви-Стросса, как и его анализ Болеро Равеля, вызвали оживленный интерес и неоднозначные суждения. Наиболее уязвимой оказалась теоретическая часть, в особенности его стремление доказать наличие в музыке двойной артикуляции. Что касается анализа Болеро, то он встретил более ровное и положительное отношение.
Вместе с тем этот анализ нельзя назвать в строгом смысле структурным и формальным. При вычленении единиц и установлении между ними связей Леви-Стросс нередко полагается не столько на формальные, сколько на смысловые критерии. Поэтому в основе создаваемых структур часто оказываются не формальные связи, а игра значений, между которыми устанавливаются отношения оппозиции, инверсии, симметрии, асимметрии и т. д.
В отличие от К. Леви-Стросса, концепция которого еще не является вполне семиотической, бельгийский лингвист и музыковед Николя Рюве гораздо последовательнее проводит лингвистический подход к музыке. В его работах многие характерные черты и особенности музыкальной семиотики впервые выступают в наиболее чистом виде. На это, в частности, обращает внимание Леви-Стросс, называя его анализ Прелюдии к опере Пеллеас и Мелизанда К. Дебюсси образцом, моделью того, чем должен быть структурный анализ музыки.
Рюве стремится не только сделать свою модель музыковедения строго научной и теоретической, но и дать четкое и ясное изложение своего подхода, метода, техники и процедур анализа, делающее теорию воспроизводимой, позволяющее другому исследователю повторить сделанное до него.
